20 дней октября я провел в больнице. Мне сделали серьезную операцию на животе. Начну с того, что живот меня никогда не беспокоил и не болел. 1 октября, в день рождения моего блога shakin.ru, у меня с утра начал сильно болеть живот. Ничего необычного перед этим я не ел.
К обеду поднялась температура. Через пару часов я уже был в больнице. Сделали УЗИ и обнаружили жидкость в животе. Это является очень плохим признаком.
Вскоре я уже был в операционной. Мне надели маску, и через несколько секунд я уснул.
В глубоком сне помню, что мне в операционной говорили: «Михаил, дышите!» Я попытался вдохнуть, но не получилось, только прохрипел. Через несколько попыток с большим трудом получилось вдохнуть. Потом еще смутно помню, что меня перекладывали с каталки на кровать.
Проснулся я в реанимации. Из носа у меня торчала довольно толстая трубка-зонд, которая уходила в желудок на несколько десятков сантиметров.
Она нужна для того, чтобы выводить из желудка газы или кровь, если они там появятся. При каждой попытке сглотнуть я чувствовал эту трубку в горле, и меня начинало тошнить. Это было ужасно.
Обе руки у меня были заняты. В одной стоял катетер. Это такая штука с иглой в вене и клапаном, в который втыкают капельницы, чтобы каждый раз не колоть вены. Катетеры ставят на два дня, потом меняют на новые.
Другая рука была подключена к аппарату, который каждый час измерял мое давление. На пальце был датчик для измерения пульса.
Больше всего мне не понравилось то, что из моего живота были выведены две прозрачные трубки, которые были наполнены какой-то красноватой жидкостью. Концы трубок были опущены в специальные бутылки, а сами трубки были пришиты к коже, чтобы не выпали. Они нужны для того, чтобы врачи могли определить по цвету жидкости, вытекающей из моего живота, все ли нормально.
Сам живот был в марлевых повязках.
Утром пришел хирург и сообщил мне, что же со мной приключилось.
Приведу официальный диагноз: дивертикулярная болезнь ободочной кишки. Перфорация дивертикула сигмовидной кишки. Диффузный гнойно-фибринозный перитонит. Вторичный аппендицит.
Говоря простыми словами, на одной из моих кишок был маленький отросток (не аппендицит — это другое). Он воспалился и лопнул, и остатки пищи из кишки стали попадать в брюшную полость. Это вызвало тяжелый гнойный перитонит и воспаление аппендикса.
Операция была сложной, длилась 3 часа. Все мои кишки вытащили на живот, перебрали их, чтобы найти маленькую дырочку от лопнувшего отростка, зашили ее, удалили аппендикс, промыли кишки и поместили обратно в живот.
Еще хирург сказал мне, что если бы я поступил часов на 6 позже, меня могли бы уже не спасти. Перитонит очень опасная штука.
Не дай бог кому-то испытать такое. В первые дни живот болел так, что я держался только на обезболивающих.
Мне сразу сказали, что мне нельзя ни есть, ни пить три дня. Я просто лежал и смотрел в потолок. Прямо как лягушка зимой подо льдом, которой ни поесть, ни попить 🙂 .
В первые дни мне ставили много капельниц — обезболивающие, антибиотики, глюкозу и т.д. Капали с 9 утра до 12 ночи без перерывов, заливали в меня примерно 3-5 литров жидкости каждый день.
С первого дня моя жена буквально жила в больнице, навещая меня каждые два часа. Я очень ей благодарен, как и теще, тестю и своим родителям.
Лежать было тяжело, я очень устал от этого. Спина затекла основательно. Матрасы в реанимации покрыты полиэтиленом, чтобы было легко их мыть. Сверху простынь. Если лечь на такую кровать, то через полчаса спине становится жарко и влажно.
На четвертый день мне разрешили сидеть. Какое это было счастье! Жена помогла мне сесть. Провела по коже на спине рукой, и та обсыпалась мелкими кусочками, словно после того, если сильно обгореть на солнце и она облазит. С помощью влажных салфеток и крема постепенно удалось привести кожу в порядок. В этот же день мне разрешили понемногу пить воду. И еще у меня убрали одну трубку из живота.
На пятый день мне стали давать белый протеиновый напиток для питания больных Нутризон:
Он очень питательный, но и очень противный за вкус и запах, типа раствор известки с химикатами. Но я настроился и полюбил его, и даже припрашивал добавку 😉 . Очень хотелось выздороветь.
Еще на пятый день у меня вытащили зонд из носа. Это было очень больно! Этот зонд словно прирос. Потом было больно глотать, но я был очень рад лежать без трубки!
Я решил оптимизировать свою кровать. Сложил вчетверо покрывало и положил его на простынь под спину. Стало намного лучше лежать.
Еще я оптимизировал способ подъема с кровати. Брюшной пресс напрягать ни в коем случае нельзя, и вставать было трудно. Я придумал делать это с помощью согнутой ноги. Поднимал ее к туловищу, брался за нее рукой, отводил ногу обратно, второй рукой помогал приподниматься, и получалось нечто вроде медленного кувырка. Вставать таким способом мне сразу понравилось.
На шестой день мне разрешили пройтись по палате. Прошелся, держась за руку жены. Это было здорово!
На седьмой день пребывания в реанимации меня перевели из реанимации в обычную палату хирургического отделения. Там стало намного веселее — в палате 5 человек. Плюс вытащили вторую трубку из живота.
Большинство больных в общей палате ходит и с ними можно поговорить. Большая разница с реанимацией — там все больные лежачие и очень тяжелые, большинство под аппаратами искусственного дыхания и непрерывными капельницами.
Я хотел попасть в платную палату, но они все были заняты. В общей палате тоже можно жить, ничего страшного.
Кровати хоть и старые, но с обычными матрасами, на которых не жарко лежать.
Лечение было на высоте. Были все лекарства, медперсонал очень профессиональный, ответственный и добрый. Я очень благодарен всем хирургам, медсестрам и медбратьям за то, что вылечили меня.
Мне сократили капельницы, ставили их три раза в день по три лекарства:
К этому времени почти все мои вены стали болеть от того, что в них стояли катетеры, плюс антибиотики «выжигают» вены (такое ощущение, что по венам пускают горячую воду). Они стали твердые, как резиновые трубки, их стало больно трогать и они стали буквально «прятаться» с поверхности руки.
Хотя каждую капельницу в хирургии мне ставили через иголку, без катетера, было довольно больно.
Ну что я все о грустном? С переводом в общую палату мне разрешили есть йогурты и творожки! Это было для меня большой радостью 🙂 . Вот мой любимый йогурт «Простоквашино» с клубникой:
А вот еще из моего рациона:
Сейчас я уже дома за своим любимым компьютером 🙂 , чему очень и очень рад. Хожу потихоньку, чуть наклонившись вперед.
В следующие 4 месяца мне нельзя поднимать ничего тяжелее 3 кг. Плюс пожизненная диета. В следующие месяцы можно только молочное, мелкие кусочки нежирного куриного мяса или рыбы, и куриный бульон.
В сумме в больнице я был 20 дней. Сейчас при росте 186 я вешу 62 кг. Так что буду постепенно набирать вес 🙂 .
